«Война миров» и другие романы - Герберт Уэллс

различий, столько различий… Следовало бы… но как я стану разговаривать? У них свой язык, они издают звуки вроде писка или визга. И как мы можем обучиться? Да и язык ли это? Но у них могут быть другие чувства, другие средства общения. Несомненно, у селенитов есть разум, и у нас должно найтись что-нибудь общее. Но сможем ли мы понять друг друга?

– Это невозможно, – проговорил я. – Они отличаются от нас больше, чем земные животные. Они из другой глины. Мы не сговоримся.

Кейвор задумался.

– Я этого не нахожу. Раз у них есть разум, то, наверное, найдется что-нибудь общее с нами, хоть они и живут на другой планете. Конечно, если бы мы или они были только животными и обладали одними инстинктами…

– А разве они не животные? Они гораздо более походят на муравьев на задних лапах, чем на человеческие существа. А разве можно сговориться с муравьями?

– А машины и одежды? Нет, я не согласен с вами, Бедфорд. Разница, конечно, велика…

– Непреодолима.

– Но сходство должно найтись. Я припоминаю, что читал когда-то статью покойного профессора Гальтона о возможности межпланетных сношений. К сожалению, в то время это мне не казалось вероятным, и я не вынес из чтения пользы и не отнесся к статье с должным вниманием… Постойте, я припомню.

По теории Гальтона, следовало начать с общеизвестных истин, которые доступны всякому разумному существу и составляют основу мышления. Например, можно начать с геометрии. Он предлагал взять какую-нибудь основную теорему Евклида и показать построением, что она нам известна. Доказать, например, что углы равнобедренного треугольника равны; что если начертить равные стороны, то углы будут одинаковы; или что квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равен сумме квадратов катетов. Обнаруживая знание подобных вещей, мы покажем вместе с тем, что обладаем логическим разумом. Теперь предположите, что я… начертил бы геометрическую фигуру мокрым пальцем или обозначил бы ее в воздухе.

Кейвор замолчал. Я сидел, обдумывая его слова. На несколько мгновений его безумная надежда на общение, на взаимное понимание с этими сказочными существами увлекла меня, но затем отчаяние, следствие усталости и физических недомоганий, взяло верх. Я снова стал раскаиваться в нашем сумасбродном предприятии.

– Осел! – ворчал я. – Осел, неисправимый осел! Ты создан для того, чтобы жить задним умом… Зачем мы вылезли из шара? В надежде на патенты и концессии в лунных кратерах? Хотя бы догадались прицепить платок на шест у того места, где мы оставили шар…

И я в гневе замолчал.

– Несомненно, – рассуждал Кейвор, – это разумные существа. Поэтому можно установить заранее известные положения. Раз они не убили нас сразу, то у них должно быть понятие о милосердии. Милосердие! Или, по крайней мере, о сдержанности, быть может, об обмене мыслями. Они могут к нам снова явиться. А эти пещеры и часовой?! Эти кандалы?! Несомненно, они обладают развитым умом…

– Полно молоть чепуху! – оборвал я. – Довольно сумасбродств. Сначала одно сумасбродное путешествие, а затем другое. Но я доверился вам. Зачем я не корпел над своей пьесой? Вот мое предназначение, моя сфера! Я бы мог окончить пьесу, я в этом уверен, это была бы отличная пьеса. Сценарий у меня был уже почти готов, а тут… Подумать только, полететь на Луну! Так глупо, непрактично погубить свою жизнь! У той старухи в трактире в Кентербери было гораздо больше здравого смысла.

Я взглянул вверх и остановился. Мрак снова сменился голубоватым светом. Дверь раскрылась, и несколько селенитов бесшумно скользнули в помещение. Я молча смотрел на их уродливые лица.

Вдруг настроение мое резко изменилось. Я заметил, что первый и второй селенит несут чаши. Они поняли, что нам необходима еда. Это были чаши из какого-то металла, казавшиеся, как и наши кандалы, темными в этом голубоватом освещении. В каждой лежали белые куски. Мои мрачные мысли вдруг исчезли, уступив место голоду. Я волчьим взглядом впился в эти чаши (потом я часто видел это во сне). В то время я не обратил внимания, что на конце рук, протягивавших чаши, находились не целые кисти, а лишь ладонь с большим пальцем, похожая на кончик слонового хобота.

Чаша была наполнена студенистой массой светло-бурого цвета, напоминавшей холодный воздушный пирог с легким грибным запахом. Очевидно, это было мясо лунных коров.

Мои руки были так крепко скованы, что я едва мог дотронуться до чаши. Селениты заметили мои усилия, и двое из них ловко ослабили мои наручники. Их щупальца-руки, касавшиеся меня, были мягки и холодны. Я взял один кусок. Пища была такая же студенистая, как все органические вещества на Луне, и напоминала вафлю или пирожное, но на вкус довольно приятная… Я взял еще два куска.

– Я хочу есть! – сказал я.

Некоторое время мы ели, ни о чем не думая, как голодные бродяги на кухне. Никогда в жизни – ни раньше, ни после – я не был так голоден, и кроме того, я убедился на опыте, чему бы никогда прежде не поверил: за четверть миллиона миль от нашего земного шара, находясь в подавленном настроении, под стражей, чувствуя прикосновения кошмарных, уродливых существ, я ел с аппетитом, забыв обо всем. Селениты стояли вокруг, следя за нами и издавая иногда легкое чириканье, заменявшее им, очевидно, речь. Я уже не вздрагивал при их прикосновении. Когда я несколько утолил свой голод, то убедился, что Кейвор ест с таким же аппетитом и беззастенчивостью.

Глава XIV

Попытка объясниться

Когда мы наконец кончили есть, селениты снова крепко сковали нам руки, но ослабили цепи на ногах и закрепили их так, чтобы дать нам возможность двигаться. Затем они сняли цепи у нас с туловища. Обращались они с нами непринужденно, иногда они наклонялись близко к моему лицу, и мягкие щупальца дотрагивались до моей головы или шеи. Однако я не пугался и не чувствовал отвращения от такой близости. Я думаю, что наш неизлечимый антропоморфизм заставлял нас и тут представлять человеческие лица под этими масками. Кожа их, как и все остальное, казалась голубоватой – вероятно, от освещения; она была жесткая и блестящая, как надкрылья у жуков, отнюдь не мягкая, влажная и волосистая, как у позвоночных животных. Вдоль головы от затылка до лба тянулись поросли игл, такие же иглы торчали по обеим сторонам над глазами. Развязывавший меня селенит пускал в ход и челюсти, помогая рукам.

– Они, по-видимому, освобождают нас, – сказал Кейвор. – Помните, что вы находитесь на Луне: не делайте резких движений.

– А вы не пустите в ход свою геометрию?

– Если представится